9 марта 1960 года на советские экраны вышел фильм «Нормандия—Неман» режиссера Жана Древиля. Это был первый французско-советский проект. Зрители были покорены невероятной историей героизма, самопожертвования, дружбы.

После выхода фильма на экраны французский критик Жан де Баронселли сказал, что нельзя без волнения слушать, как русские офицеры поют на своем родном языке «Марсельезу» в честь французских пилотов.

О том, что в годы Великой Отечественной войны наряду с советскими летчиками сражались французские пилоты, разумеется, знали. Но как это часто бывает, именно после фильма французский полк «Нормандия—Неман» стал настоящей легендой.

Весной 1943 года немецкие летчики в небе над СССР в своих шлемофонах неожиданно запеленговали не русскую речь, а французскую. Это было невероятно: откуда здесь могут быть французы?! Так Германия узнала, что на стороне Советского Союза теперь воюет французский авиационный полк «Нормандия».

Осенью 1941 года бывший военно-воздушный атташе Франции в СССР Шарль Люге предложил генералу Шарлю де Голлю отправить французских летчиков воевать в составе Красной Армии. Это было немыслимо. Франция была оккупирована немцами, отправить в СССР свой полк значило навлечь на себя гнев Гитлера.

И все же после долгих обсуждений 25 ноября 1942 года в Москве было подписано «Соглашение между представителем командования Красной Армии и представителем военного командования «Сражающейся Франции» об участии французских частей ВВС в операциях в Советском Союзе».

Эмблемой эскадрильи стали два золотых леопарда на красном фоне. Это был герб французской провинции Нормандия. 60 значков с этой эмблемой изготовил простой чеканщик. Но это было не важно. Эмблемы с гордостью были вручены пилотам и техникам 24 октября 1942 года на торжественной церемонии. Вручал их подполковник авиации Эдуард Корнильон-Молинье.

На фюзеляжах советских истребителей, которые готовили для французских пилотов, была нарисована белая молния. Нос самолета был выкрашен в цвета французского флага.

В декабре 1942 года 14 пилотов, 25 техников, 15 бортстрелков, которым предстояло стать оружейниками, два пилота связи, врач и переводчик очень непросто добирались до СССР. Сначала до Тегерана, из Тегерана в Баку, из Баку в Москву, а оттуда до аэродрома, расположенного недалеко от Иванова. Здесь они начали готовиться к военным действиям.

2 марта 1943 года эскадрилья «Нормандия» вылетела на фронт. Она приземлилась на аэродроме Муковнино, вблизи города Полотняный Завод, где вошла в состав 1-й воздушной армии генерал-лейтенанта С. А. Худякова. Через день 12 исправных машин совершили первый боевой вылет — патрулирование в районе своего аэродрома. Счет побед эскадрильи «Нормандии» открыл лейтенант Альберт Прециози, который 5 апреля 1943 года в бою между Рославлем и Смоленском сбил FW 190.

Когда полк «Нормандия» наряду с советскими войсками освобождал Литву, самые жестокие бои развернулись за взятие реки Неман. Позже ветераны вспоминали, что река была красной от человеческой крови. И все же, несмотря на яростное сопротивление фашистов, Неман был форсирован и Литва освобождена. 28 ноября 1944 года за героизм и мужество, проявленные в этих боях, полку «Нормандия» было присвоено почетное наименование «Неманский». Но полк стали называть на французский манер: «Нормандия—Неман».

Полк «Нормандия—Неман» прослужил до конца войны и закончил ее в Восточной Пруссии. За это время он одержал 309 воздушных побед, из которых 273 — подтвержденные. За два года войны погибли 34 летчика «Нормандии» и восемь пропали без вести.

Четыре французских пилота — Ролан де ля Пуап, Альбер Марсель, Жак Андре и Марсель Лефевр (посмертно) — были удостоены звания Героя Советского Союза.

После окончания войны в 1945 году всех летчиков полка «Нормандия—Неман» пригласил в Кремль Иосиф Сталин. В конце своей речи он сказал, что Советский Союз дарит каждому летчику самолет, на котором тот прошел войну. Французские герои возвращались на родину на подаренных «Яках».

Полк «Нормандия—Неман» нес службу на советско-германском фронте с 22 марта 1943 года до 9 мая 1945-го. Его боевой путь начался в Подмосковье и завершился в Кенигсберге. Французские пилоты совершили 5000 боевых вылетов, провели почти 900 воздушных боев, сбили 268 вражеских самолетов. Пилоты были награждены многочисленными советскими и французскими орденами и медалями. Эти летчики по сей день остаются бесспорными героями СССР и Франции. Героями, которые показали всему миру не только что такое настоящий героизм, но и что такое истинная дружба.

Она поражала и восхищала как друзей, так и врагов. Она была одной из лучших советских летчиц времен Великой Отечественной.

О ней слагали легенды. Считалось, что немцы, завидев белую лилию на борту истребителя, предпочитали не вступать в бой.

Лидия (Лиля) Литвяк родилась в Москве 18 августа 1921 года. Спустя 12 лет в Советском Союзе именно 18 августа станет Всесоюзным днем авиации. Лидия гордилась этим обстоятельством и была убеждена: оно определило всю ее жизнь.

В 15 лет Лиля Литвяк совершила свой первый самостоятельный полет. А во второй, не страшась, усадила на заднее сиденье У-2 младшего брата. Это не было лихачеством.

Восьмилетний Юра нужен был для центровки — вместо балласта.

Когда началась Великая Отечественная война, Калининский аэроклуб, в котором Лидия Литвяк была лучшим инструктором, решили эвакуировать в Уфу. Литвяк отказалась ехать в тыл. Она рвалась на фронт. Однако раз за разом получала отказ: «Вы нужнее здесь, готовьте летчиков». Все изменилось, когда Герою Советского Союза Марине Расковой удалось добиться лично у Сталина разрешения сформировать три женских авиационных полка.

Лиля мечтала попасть в истребители, но для этого нужно было иметь большое число налетов, и Литвяк приписала себе недостающие 100 часов.

27 мая 1942 года восемь девушек-летчиц из первой эскадрильи 586-го истребительного авиационного полка, в том числе Лиля Литвяк, решились написать письмо Сталину. Они просили срочно отправить их на фронт, на главные рубежи обороны. Писали, что, будучи профессиональными летчиками-истребителями, хотят защищать небо Родины, уничтожать врага в небе и на земле.

Через три месяца первую эскадрилью, в которую входили Екатерина Буданова, Мария Кузнецова, Клавдия Блинова, Клавдия Нечаева, Антонина Лебедева, Ольга Шахова и Лидия Литвяк, отправили на фронт. Девушки попали под Сталинград.

13 сентября 1942 года в небе над Сталинградом схлестнулись четыре наших «Яка» против восьми «юнкерсов» и «мессершмиттов». Литвяк сразу наметила себе «юнкерс», и, бросая самолет из стороны в сторону — то есть уходя от прицельных очередей — приблизилась к врагу почти вплотную, оказавшись со стороны так называемой мертвой зоны, у хвоста. И стала хладнокровно его расстреливать.

От «юнкерса» полетели куски обшивки, он загорелся и стал падать. Теперь Литвяк увидела, что напарницу Раю Беляеву атаковал «мессершмитт», а у Раи закончились боеприпасы. Чтобы спасти подругу, Литвяк бесстрашно бросилась на врага, заставляя принять бой.

Но опытный противник умело уходил от ее атак и сам старался нанести удар. И все же Лиля ухитрилась зайти в хвост и меткой очередью прошила крыло и фюзеляж. Заметила: когда «мессершмитт» стал падать, немец успел выпрыгнуть с парашютом. Пилотом оказался известный немецкий барон. На допросе он потребовал встречи с асом, который его сбил. Когда пришла Лиля, он рассмеялся ей в лицо.

Поверить не мог, что эта белокурая, изящная девушка, которой на вид не больше 18 лет, могла сбить его — одного из лучших летчиков Третьего рейха. Но Лиля спокойно назвала детали боя, которые могли знать только они двое, и тот обомлел.

Сбитый летчик после этого протянул Лиле свои золотые часы — в знак восхищения. Но Литвяк ответила, что подарков от врагов не принимает.

2 февраля 1943 года завершилась Сталинградская битва. 73-й гвардейский истребительный авиаполк был переведен под Ростов-на-Дону, на Южный фронт.

22 марта 1943 года в небе над Ростовом шесть наших «Яков», одним из которых управляла Лиля, отправили на перехват группы «юнкерсов». Лиля успела сбить одного, когда увидела, что на подмогу врагам идет шестерка «мессершмиттов». Немедля одна бросилась в атаку, почти сразу получив ранения в руку и ногу. И, не думая выходить из боя, еще 15 минут она сражалась, истекая кровью.

Атаку отбила, успела сбить «мессершмитт», но силы были на исходе, надо было уходить. Фашистские асы обстреливали ее самолет почти до самой земли. До аэродрома Лиля дотянула с большим трудом. Посадила «Як» на фюзеляж.

Литвяк отправили в госпиталь, а потом домой на восстановление. Но вместо положенного месяца Лиля пробыла дома всего две недели. Она рвалась на фронт еще и потому, что там ее ждал возлюбленный — Алексей Соломатин.

1 мая 1943 года за 12 самолетов, сбитых лично, и 16 в группе Алексею Соломатину присвоили звание Героя Советского Союза. Весь полк отмечал это событие. Лиля очень гордилась возлюбленным. А чем через месяц произошла трагедия.

В полку у летчиков была традиция — возвращаясь после удачного боевого вылета, сделать столько фигур высшего пилотажа над родным аэродромом, сколько вражеских самолетов сбил. Пилотов после победы переполняли эмоции, хотелось поделиться ими с товарищами. 21 мая 1943 года Алексей Соломатин возвращался после боя. На подходе к посадочной полосе взмыл в небо — все замерли, приготовившись считать.

И вдруг машина словно замерла, не в силах выйти из виража. Лиля, которая была на аэродроме и ждала команды на взлет в своем самолете, не успела закричать, у нее перехватило дыхание. «Як» Алексея Соломатина врезался в землю и взорвался.

Лиля Литвяк не могла прийти в себя, все время проводя на могиле возлюбленного. Она мечтала об одном — мстить!

Недалеко от расположения полка немцы «подвесили» аэростат наблюдения. Он эффективно корректировал артиллерийский огонь противника и наносил серьезный урон как войскам, так и важным объектам Ростова-на-Дону. Аэростаты охранялись очень серьезно. Две группы по два наших «Яка» были сбиты еще на подлете.

Литвяк умоляла, чтобы отправили именно ее. Когда получила разрешение, полетела не к аэростату: она отправилась в немецкий тыл и стала заходить к цели со стороны противника, против солнца, чтобы ее было сложно разглядеть.

Она выжимала максимальную скорость, на какую был способен «Як».

С высоты примерно 1000 метров открыла огонь и стреляла, пока не проскочила уже пылавший поверженный аэростат. Его обломки рухнули у восточной окраины села Троицкое. Бой длился не больше восьми секунд.

Но скоро Литвяк ждала еще одна утрата.

19 июля 1943 года группа истребителей, среди которых была подруга Лили Катя Буданова, сопровождала штурмовики Ил-2. Буданова встала на пути трех «мессершмиттов». Она хотела во что бы то ни стало отвести их от «Илов». В этом бою Катя Буданова погибла. Лиля решила, что ей незачем жить, и стала искать смерти.

1 августа 1943 года Лиля Литвяк три раза поднималась в небо на своем «Яке», чтобы вступить в бой с фашистами. Когда она решилась на четвертый вылет, ее стали отговаривать: «Лилька, уже налеталась, хватит». «Слишком много желторотиков появилось, надо еще одного срубить», — ответила летчица. Эти слова были последними, которые слышали от нее однополчане.

Лидия Литвяк погибла 1 августа 1943 года. Через 17 дней ей должно было исполниться 22 года.

За один год на фронте Литвяк совершила 268 боевых вылетов, сбила 15 вражеских самолетов и стала самой результативной женщиной-истребителем за всю войну.

В 1990 году Указом Президента СССР она была посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: группа в социальной сети «ВКонтакте»— «История/History» 

Минай Шмырев сидел в землянке и невидящими глазами смотрел в стену. Вот уже несколько дней, как немцы взяли в плен четверых его детей — 14-летнюю Лизу, 10-летнего Сережу, 7-летнюю Зину и 3-летнего Мишу, родную сестру и мать покойной жены.

Фашисты обещали, что если Минай сдастся, всех его родных отпустят.

Партизаны предлагали своему руководителю идти на штурм, чтобы освободить детей, но Минай Шмырев знал, что немцы подтянули силы и партизанам не одолеть их. Осознание, что детей мучают эти нелюди, доводило его до отчаяния. Может, и правда сдаться и прекратить эти муки? Но Миная казнят прилюдно, будут возить тело из села в село, подрывая моральный дух населения, и, что еще хуже, партизаны могут сдать свои позиции.

Тогда застрелиться здесь и сейчас самому? Но как это спасет детей?

12 июля 1941 года Сураж — родной поселок Миная Шмырева — был занят фашистами.

Шмырев по заданию райкома партии сформировал партизанский отряд, который насчитывал вначале всего 22 человека.

В первый же месяц войны этот небольшой партизанский отряд получил боевое крещение — на тихой речке Туровке у деревни Тимохи разбил кадровую фашистскую часть, уложив около 30 фашистов.

Численность партизан, которые вставали под командование Батьки Миная, росла. Народные мстители наводили ужас на оккупантов: нападали на вражеские гарнизоны и опорные пункты, уничтожали склады, взорвали нефтебазу,

совершали диверсии на железных дорогах, срывали карательные операции фашистов против мирного населения. Удерживали плацдарм на левом берегу Западной Двины.

Немцы делали все, чтобы уничтожить Батьку Миная и его отряд. Обещали высокую плату за его поимку. Осознав, что им никак не удается его поймать, они решили пойти другим путем — взяли в плен четверых его детей, сестру и старушку тещу. Минай оказался перед выбором — его родные или удержание позиций и спасение тысяч жизней. Когда Батька Минай стоял перед самым страшным выбором в своей жизни, ему принесли маленький клочок бумаги. Это была записка от старшей дочери Лизы.

Дрожащими руками разворачивая крохотный листок, Батька Минай был уверен, что прочтет мольбы о помощи.

Но вместо этого детским подчерком было выведено: «Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим.

А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь». Минай разрыдался.

Спустя пару месяцев всех детей и их бабушку после жестоких пыток немцы расстреляли.

После этой тяжелейшей утраты Минай Шмырев нашел в себе силы в апреле 1942 года возглавить созданную 1-ю Белорусскую партизанскую бригаду. С каждым днем партизаны наращивали силы, совершали диверсии, выматывая врага.

В итоге им удалось в течение полугода удерживать так называемые Суражские, или Витебские, ворота — это 40-километровый разрыв линии фронта (между немецкими армиями «Север» и «Центр»). Через них на Большую землю уходили мирные жители, перегоняли скот и вывозили зерно.

В обратном направлении везли оружие и боеприпасы для партизан, уходили в немецкий тыл разведывательно-диверсионные группы Красной Армии. Это была поистине «дорога жизни».

Партизанская бригада Батьки Миная стала полноправным хозяином на своей территории. Ее штаб имел телефонную связь со штабом 4-й ударной армии и со всеми партизанскими отрядами.

В Суражской, еще ее называли Минаевской, зоне действовали райком партии и райисполком, колхозы и совхозы. В 1942 году это был островок советской власти в тылу врага.

После гибели родных Минай Шмырев не жалел себя, бросался вперед в самых горячих схватках, намеренно ища смерти.

Но пули обходили его стороной.

Осенью 1942 года Миная Шмырева отозвали в тыл, в распоряжение Белорусского штаба партизанского движения. В 1944 году ему присвоили звание Героя Советского Союза.

Умер Батька Минай в 1964 году.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: фонд Витебского областного музея Героя Советского Союза М. Ф. Шмырёва http://shmyrev.museum.by/

Осенью 1941 года Константин Заслонов написал письмо в Наркомат путей сообщения и лично его главе Кагановичу: «Наша страна в огне, жизнь требует, чтобы каждый гражданин, в ком бьется сердце патриота, кто дышит и хочет дышать здоровым советским воздухом, стал бы на защиту нашей Родины. Я, начальник паровозного депо Орша Западной железной дороги Заслонов Константин Сергеевич, прошу Вашего разрешения организовать мне партизанский отряд и действовать в районе от Ярцева до Барановичей в полосе железнодорожных линий, станций и других железнодорожных сооружений».

И это при том, что Заслонов был уже эвакуирован в Москву, ему предложили работу в тылу и Орша не была его родным городом. До начала войны он проработал там всего полтора года.

Константин Заслонов родился в Осташкове Тверской губернии. Он прошел путь от простого слесаря до машиниста паровоза.

Заслонова сначала отправили на Уссурийскую железную дорогу, через два года в Новосибирск, потом назначили начальником депо в Рославле, а в 1939-м он получил новое назначение — в Оршанское депо.

Когда началась война, Заслонов руководил эвакуацией паровозного депо. Ему удалось в кратчайшие сроки погрузить все ценное оборудование и отправить в Москву. Он уходил с последним эшелоном, когда немцы уже подходили к Орше. Но оставаться в столице Заслонов считал для себя невозможным. Он просил разрешения собрать диверсионную группу и вернуться в Оршу. Руководство согласилось. Началась серьезная подготовка диверсантов.

На ускоренных курсах их учили создавать мины, пользоваться оружием, как советским, так и трофейным, уходить от преследования, работать с топографическими картами и радиосвязью.

Группа Заслонова в составе 40 бойцов выходила из столицы в первых числах октября. Фронт приблизился уже к Вязьме, до Москвы немцам оставалось совсем немного. В мирное время путь, который предстояло пройти от Вязьмы до Орши, занял бы 4 часа на автомобиле. Группе во главе с Заслоновым, чтобы преодолеть эти 280 километров, потребовалось полтора месяца!

Самыми страшными для бойцов оказались ранние ночные заморозки. Уже 1 октября температура опустилась до нуля, а 7-го — до –5. Развести костер нельзя — сразу заметят немцы. Начались обморожения рук и ног.

Из-за того, что путь затянулся, кончился провиант. Люди голодали. Каждый хутор кишел фашистами.

Всем было тяжело, но Заслонову — тяжелее всех. Он отвечал за каждого, кто поверил ему.

В деревне Александровские дачи отряд Заслонова после долгих обсуждений решил вернуть в советский тыл тех, кто потерял способность к активным боевым действиям. В Оршу отправились лишь восемь человек. Постоянно приходилось совершать разведывательные вылазки, потому что группа двигалась по оккупированной территории. В одной из таких операций они потеряли еще двух бойцов. В итоге в Оршу пришли всего шесть человек! Из 40, вышедших из Москвы.

Заслонов сразу отправился устраиваться в Оршанское депо.

Немецкие начальники слышали о прежнем руководители, его успехах и были поражены тем, что он вернулся в Оршу. Но Заслонов своим спокойным и уверенным поведением убедил немцев, что действительно перешел на их сторону. Его назначили на должность начальника русских бригад с полномочиями принимать сотрудников. И уже через несколько дней в депо стали происходить необъяснимые события. Паровозы взрывались, едва отойдя от Орши. Фашисты стали проводить проверки, но что происходит в пути, если русские не допускаются к погрузке угля, — было неясно.

93 немецких паровоза были выведены из строя. Что же происходило на самом деле? По указу Заслонова изготавливались так называемые угольные мины.

Секрет их изготовления Заслонов узнал на двухнедельных курсах диверсантов, которые прошел в Москве, и затем обучил этому небольшую подпольную группу.

Рискуя жизнью, несмотря на постоянные обыски и досмотры, эти замаскированные куски угля работники депо проносили кто как мог: под одеждой, с едой.

Часто их передавали сестры, жены или дети вместе с обедом. Хранили их в заброшенных старых паровозах, которые немцы не проверяли.

Но в скором времени немцы раскрыли эту диверсию. Нужно было придумывать что-то новое. Тогда Заслонов дал приказ не готовить к морозам водонапорную башню, она замерзла, что на несколько недель остановило работу депо. Смотритель водонапорной башни был расстрелян.

В феврале 1942-го от советского командования подпольщики получили известие о запланированном налете нашей авиации на станцию, где как раз скопилось немало эшелонов с техникой и войсками.

Заслонов решил помочь советским летчикам — «украсить» световой сигнализацией крыши стратегических важных объектов: цехов, складов. Подсветка была видна лишь с неба. Кроме того, его группа — работники депо — должна была во время бомбежки дополнительно испортить железнодорожное полотно, немецкую технику. После этого Заслонова арестовали. Его держали в тюрьме несколько суток, изводили допросами, пытали, морили голодом, но ничего так и не добились.

У немецкого коменданта Орши переводчицей была женщина, сотрудничающая с партизанами.

Она посоветовала коменданту отпустить подозреваемого, но устроить за ним слежку.

Надеясь выявить всю подпольную организацию и заслужить солидное вознаграждение, комендант так и сделал. Заслонова отпустили. Он вышел из тюрьмы, провел день в депо, а вечером отправился в баню. Но, вместо того чтобы париться, немедленно ушел, переодевшись в чужую одежду. Наступило время перебазироваться в леса.

Занимаясь диверсиями в депо, Заслонов хорошо понимал, что придет час, когда они вынуждены будут покинуть Оршу. Несмотря на все меры предосторожности, вероятность провала была крайне велика. Еще в январе 1942-го началась подготовка к уходу в лес. Место для базы выбрали в 20 километрах от Орши, в деревнях Гребенево и Грязино, в которых старостами были свои люди.

В день, когда Заслонов скрылся от слежки, он дал сигнал связному, чтобы в лес уходила вся группа. Вскоре они начали действовать как партизаны.

Когда Константин Заслонов был вынужден скрыться от преследования в лесу, его партизанский отряд состоял всего из 35 бойцов. Из вооружения у партизан были два автомата и два пулемета. Оружие приходилось добывать в бою.

В Оршанском районе в то время уже действовали несколько разрозненных вооруженных партизанских групп, и Заслонов понимал, что в интересах дела необходимо объединить их в отряд. Начались переговоры, после которых к нему присоединились еще 20 человек.

Слухи о партизанских отрядах распространялись быстро. Попасть к Заслонову можно было лишь через проверенных людей — связных.

Всех подряд не брали. Однако через четыре месяца под началом Заслонова находилось уже 700 человек.

Уйдя в лес, Заслонов продолжал делать все, чтобы немцы не могли чувствовать себя спокойно на железной дороге. Его группой было подготовлено крушение 80 эшелонов.

Осенью 1942 года с Большой земли пришел приказ нескольким партизанским формированиям перейти за линию фронта и влиться в части Красной Армии. Это касалось и Заслоновской бригады. Но сам Заслонов не торопился уходить с территории Белоруссии — ждал перехода новой группы людей из Русской национальной народной армии.

Но он не знал, что за несколько дней до намеченного перехода на сторону партизан заговорщиков выдал предатель.

Некоторых казнили, других отправили на Смоленский фронт, и в Куповать двинулись совершенно иные отряды. Когда деревню стали окружать превосходящие силы противника, стало понятно: пришло время отступить. Едва Заслонов вышел из дома, как раздалась автоматная очередь. Заслонов упал, двое партизан склонились к нему, но их командир уже не дышал.

Константину Заслонову было всего 32 года. Посмертно ему присвоили звание Героя Советского Союза.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: фонд МОУ «Пореченская средняя общеобразовательная школа», Великолукский район, Псковская область — Комната К.С.Заслонова 

В мае 1945 года Вторая мировая война закончилась, но оставался нерешенным вопрос с Японией. Ее военные базы по-прежнему были у границ Камчатки.

К августу 1945 года на Курильской гряде японцами было оборудовано девять аэродромов, из них шесть на островах Шумшу и Парамушир — в непосредственной близости от Камчатки. На этих аэродромах могло базироваться до 600 самолетов.

Наиболее укрепленным в Курильской гряде был остров Шумшу, отделенный от Камчатки Первым Курильским проливом шириной всего 6,5 мили. Этот остров размером 20 на 13 километров рассматривался японцами как плацдарм для завоевания советской Камчатки.

В его юго-восточной части располагалась хорошо оборудованная военно-морская база Катаока, а в 3 милях от нее на острове Парамушир — военно-морская база Касивабара. На озере Беттобу была оборудована база для гидроавиации.

Решение о нападении на Японию и завоевание Курильских островов было принято еще на Ялтинской конференции. Этого хотели союзники. В этом был заинтересован и Советский Союз. Оставалось решить когда. В августе на Камчатку перебросили часть техники. И на конец лета была назначена Курильская десантная операция.

Высадиться десанту на побережье острова Шумшу было практически невозможно.

Все побережье японцы оборудовали дотами и дзотами. Между собой они были связаны подземными ходами, глубина которых достигала 50 метров! Они были практически неуязвимы для артиллерийских снарядов и авиабомб.

На острове размещались 8,5 тысячи солдат и 60 танков. В любой момент японцы могли увеличить численность войска до 23 тысяч, перебросив с соседнего Парамушира. Всего на Курильских островах располагались около 80 тысяч солдат.

Японское командование благодаря работе своей контрразведки было осведомлено о численности советских дивизий на полуострове.

Японцы были убеждены, что в ближайшее время никаких военных действий со стороны Советского Союза не ожидается.

Курильской десантной операцией руководил генерал-майор Алексей Гнечко. По его плану десант должен был высадиться в северо-восточной части острова Шумшу, возле мыса Кокутан, и нанести главный удар. В последующем, используя Шумшу как плацдарм, завоевать все остальные острова Курильской гряды.

Для отвлечения внимания японцев было принято решение высадить в бухте Нанагава-ван так называемый демонстративный десант.

17 августа в 5 часов вечера из Авачинской бухты, построившись в походный ордер, вышли советские военные корабли. На их борту находились 8363 человека, 95 орудий, 123 миномета и другая боевая техника.

Большую часть пути им пришлось следовать в тумане. Помогло то, что к участию в операции привлекли также военных лоцманов, имевших опыт проводки кораблей через Первый Курильский пролив.

18 августа в 4 часа 20 минут корабли подошли к острову Шумшу и возле мыса Кокутан начали высадку первого броска десанта.

Из-за перегрузки и большой осадки корабли не могли подойти близко к берегу, они останавливались в 100–150 метрах, десантники по трапам и через борт бросались в воду и с тяжелой ношей за плечами устремлялись к вражескому берегу.

Часть техники, в том числе радиопередатчики, была залита водой и вышла из строя. Из 22 радиостанций, доставленных на берег, работала только одна. Рядовой Мусорин, чтобы сохранить ее, вынужден был идти под водой по каменистому дну в направлении берега, набрав в легкие воздуха, держа радиостанцию над головой на вытянутых руках.

Едва главные силы советского десанта подошли к берегу, на них обрушился шквал артиллерийского огня. От прямого попадания японских снарядов загорелись два десантных судна, три других получили пробоины. На нескольких кораблях был поврежден механизм управления, и они стали неподвижной мишенью для японских артиллеристов.

На подбитых судах взрывались боеприпасы. Десантники добирались до берега вплавь по кипящей от снарядов воде. Экипажи кораблей, не ослабляя огня по врагу, тушили пожары, заделывали пробоины.

Японцы начали атаковать с воздуха. Но атака продолжалась недолго.

В первые же минуты боя они потеряли две машины от огня корабельной артиллерии.

Советские десантники достигли высот 165 и 171 на острове Шумшу, здесь произошло кровопролитное сражение. Японское командование, убедившись в том, что силы отряда невелики, вскоре бросило в контратаку батальон пехоты при поддержке 20 танков.

К этому времени десантники, несмотря на сильный огонь противника, почти достигли вершин обеих высот. Неравная схватка продолжалась около двух часов.

Штурмовые группы лишь к утру 19 августа разгромили опорные пункты на мысах Кокутан и Котомари, постоянно встречая мощное сопротивление противника.

Тем временем японское командование продолжало усиливать гарнизон острова, перебрасывая войска с острова Парамушир. К утру 19 августа перед нашим десантом сосредоточилось более пяти пехотных батальонов, до 60 танков и 70 орудий. Противник готовился к упорному бою.

Но в это время по радио было передано сообщение японского правительства о безоговорочной капитуляции перед вооруженными силами союзников. Вслед за этим в расположение десанта на острове Шумшу прибыл японский парламентер и вручил советскому командованию письменное заявление о том, что части 91-й пехотной дивизии «на основании приказа свыше к 16 часам 19 августа прекращают всякие боевые действия».

Начались переговоры. Японское командование явно затягивало их. Лишь к 18 часам был подписан акт о безоговорочной капитуляции 91-й пехотной дивизии, оборонявшей северную группу Курильских островов: Шумшу, Парамушир, Онекотан. На основании этого документа был разработан план сдачи в плен японских гарнизонов.

К 6 часам 20 августа несколько советских военных судов направились во Второй Курильский пролив. По предварительной договоренности с японским командованием на подходе к проливу их должен был встретить японский лоцман для дальнейшего сопровождения в бухту Катаока. Однако лоцмана в назначенном месте не оказалось, и наши корабли последовали туда самостоятельно.

В 8 часов 10 минут корабли вошли во Второй Курильский пролив, где подверглись обстрелу из множества орудий, установленных на побережье. Под сильным огнем японцев корабли начали отходить, прикрывшись дымовыми завесами.

В ответ на вероломство японцев десант в 13 часов перешел в наступление. Боевой порыв тихоокеанцев был настолько велик, что противника не спасли даже мощные оборонительные сооружения. Он был отброшен на 5-6 километров вглубь острова. Это отрезвляюще подействовало на японцев, и они поспешили заверить наше командование, что немедленно прекращают боевые действия.

К исходу дня 23 августа на Шумшу были взяты в плен свыше 12 тысяч японских солдат и офицеров. Вслед за ними сложили оружие и части на Парамушире. Острова, расположенные южнее, были заняты морским десантом.

После окончания Русско-японской войны, которая стала финальным аккордом Второй мировой, Курильские острова были возвращены Советскому Союзу.

Эти территории имеют для России и важное стратегическое значение. Острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи — естественный рубеж со стороны Тихого океана на подходах к Охотскому морю и российскому Приморью.

Здесь — единственные незамерзающие проливы, которые обеспечивают выход в Тихий океан по российским территориальным водам.

Поэтому Камчатка, как и Владивосток или Находка, имеют большое стратегическое значение для России только благодаря тому, что Курильские острова являются нашей территорией.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: цифровой архив фотографий Второй мировой войны (1939-1945) — «Военный альбом»

1 июня 1942 года, перед началом наступления на Кавказ, на совещании в штабе группы армий «Юг» Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен прекратить эту войну». Только четыре месяца фашисты были в стенах Моздока. Захватить весь Кавказ они так и не смогли.

Битва за Кавказ началась 25 июля 1942 года. Враг бросил на завоевание этого важного региона около 170 тысяч солдат и офицеров, более 1000 танков, свыше 4,5 тысячи орудий и минометов, до 1000 самолетов. Это намного превосходило численность личного состава наших войск, парка боевой техники и вооружения.

А по другую сторону южной границы СССР уже стояли 26 турецких дивизий, которые с нетерпением ждали сигнала к атаке — в случае победы Германии на Кавказе Турция планировала вступить в войну на ее стороне. А значит, здесь, на этой земле решалась судьба всей войны, и от ее исхода зависело, каким станет послевоенный мир.

С захватом Моздока открывалась близкая дорога к нефти Грозного и Баку.

20 августа 1942 года передовые части танковой армии Клейста вышли в направлении Моздока. В течение нескольких дней под стенами города шли упорные бои.

Моздок защищали бригады 11-го стрелкового корпуса под командованием генерала Ивана Павловича Рослого.

На подступах к Моздоку гитлеровцы потеряли 18 танков, тем не менее в город вошли. У них был четкий план: Владикавказ должен быть взят не позднее 5 сентября, Грозный — 8, Баку — 25 сентября.

Но первоначальному проекту гитлеровцев — закрепиться в Моздоке и развивать наступление дальше, на Грозный — не суждено было исполниться, так как в начале сентября 1942 года гвардейцы 11-го стрелкового корпуса разгромили третью танковую дивизию немцев и освободили Моздок.

В 1942 году в августе месяце был создан партизанский отряд «Терек». Его возглавил Павел Близнюк и комиссар Григорий Асмоловский. В основном в этом отряде были сотрудники ОГПУ. Но постепенно туда вливалась молодежь. Благодаря партизанам 3 января 1943 года Моздок был освобожден от немецко-фашистских захватчиков.

Но борьба жителей Моздока с фашистами на этом не закончилась.

Работники колхозов «Красная Осетия» и «Заря» на свои личные сбережения приобрели два самолета ЯК-9 и подарили их своему земляку, Герою Советского Союза Геннадию Цоколаеву и его боевому другу Михаилу Гавриловичу Клименко, тоже Герою Советского Союза.

Это был посильный вклад жителей Моздока в победу над фашизмом.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: сайт архивной службы РСО-Алания

Вечером 22 июня 1941 года личный секретарь Гитлера Мартин Борман положил на стол своего шефа ноту об объявлении войны Германии Тувинской Народной Республикой. Гитлер долго не мог понять, что это за государство и существует ли оно на самом деле. Подойдя к карте, фюрер с помощником долго ее изучали, но так и не нашли загадочного государства.

Тувинская Народная Республика действительно объявила войну фашисткой Германии. Объявила тогда, когда исход мировой войны был неизвестен.

22 июня 1941 года в Туве прошел Х Великий хурал — съезд делегатов со всей страны.

Это было очередное запланированное собрание для решения насущных проблем государства. Но ситуация неожиданно изменилась. На Советский Союз напала Германия. И небольшое государство в центре Азии приняло беспрецедентное решение — передать в помощь Советскому Союзу ВЕСЬ золотой запас страны. Тогда это было около 30 миллионов рублей. И полностью передало добычу золота — 11 миллионов рублей в год.

Только золотом руководство Тувы не ограничилось.

Развернулось настоящее всенародное движение по оказанию помощи СССР.

К первому же эшелону, который должен был отправиться в Советский Союз, крестьяне-кочевники араты привели лучших скакунов, пригнали крупный рогатый скот, отары овец и больше 50 тысяч боевых коней.

Всего за четыре года войны Тува поставила в СССР свыше 700 тысяч голов скота!

Красная Армия получила из Тувы десятки тысяч пар лыж, сотни тысяч полушубков, рукавиц, валенок, тонны шерсти, сотни тонн мяса, ржаной, ячменной муки и топленого масла. И еще десятки тонн перевязочных средств и лекарств национальной медицины.

В 1944 году араты республики, взяв шефство над освобожденными районами Киевской области, передали украинским колхозам более 26 тысяч голов скота. Именно это поголовье стало основой послевоенного возрождения животноводства на Украине.

И помощь, которую оказывала Тува, была БЕЗВОЗМЕЗДНОЙ!

В 1943 году на фронт отправились две группы тувинских добровольцев – танкисты и кавалеристы. Немцы их запомнили на всю жизнь. Кавалеристам наряду с советскими воинами суждено было освобождать Западную Украину — 80 городов, в том числе Ровно и Дубно, бои за которые были особенно ожесточенными.

Из воспоминаний немецких офицеров, которыми они делились в письмах к своим родным, стало известно, какое впечатление на них производили тувинские солдаты. Скачущие на маленьких лохматых лошадях воины с раскосыми глазами вызывали у немцев животный страх. Им казалось, что в атаку несутся полчища гуннов под предводительством Аттилы.

После боя под Ровно тувинских кавалеристов прозвали der Schwarze Tod — «Черная смерть». Это прозвище они получили еще и за то, что придерживались собственных многовековых традиций и воинских правил. Они принципиально не брали врагов в плен.

Всего за годы войны в Красной Армии служили 220 тувинских добровольцев.

20 из них стали кавалерами ордена Славы, 135 награждены разными советскими и тувинскими орденами и медалями.

На родину вернулся 151 человек.

14 октября 1944 года Тува вошла в состав СССР. И День Победы праздновала, ощущая себя частью большой непобедимой страны-освободительницы. Тувинцы до сих пор гордятся тем, что не остались в стороне в самые страшные годы ХХ века, что жертвовали последним, что отдавали жизни, что стали частью Советского Союза.

И спустя 70 лет после окончания кровопролитной войны тувинцы, в отличие от многих наших братских народов, не спешат пересматривать итоги Второй мировой войны.

Общая борьба с фашизмом сплотила два народа, и новые политические ветры не способны разрушить это единство.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: группа в социальной сети «ВКонтакте» — «ТӨӨГҮ | История Тувы»

1 сентября 1939 года. Германия напала на Польшу. Войска Красной Армии вошли на территорию Западной Украины, Литвы и Белоруссии. Граница СССР была отодвинута на сотни километров. Через два года это сыграло решающую роль в войне с Германией.

Член Политбюро ЦК ВКП(б) Андрей Жданов как руководитель Ленинградской области думал о том, как отодвинуть будущий фронт подальше от Ленинграда. Вход в Финский залив контролировался Финляндией и Эстонией. Ленинград находился настолько близко от границы с Финляндией, что мог быть обстрелян из пушек прямо с ее территории.

В случае войны враг мог нанести удар по Ленинграду с моря, воздуха и суши, что неминуемо привело бы к потере города, флота и всей ленинградской промышленности.

На тот момент Ленинград производил треть всей военной продукции страны. Кроме того, потеря Северной столицы закрыла бы выход к Мурманску — единственному незамерзающему порту на Севере.

Под давлением Жданова эстонское руководство дало согласие на размещение советской морской военной базы на ее островах и в Таллине. Финляндия же подписывать мирный договор с Советским Союзом отказалась.

СССР предложил обмен территориями, предоставляя вдвое большую за участки Карельского перешейка и несколько островов. Финны отвергли все предложения. В августе 1939 года СССР и Финляндия начали готовиться к войне.

19 августа 1941 года. Немцы заняли Новгород. Ровно через неделю железнодорожное сообщение Ленинграда со страной было прервано, и началась самая страшная блокада в истории Великой Отечественной войны. Продлилась она 872 дня…

Всю войну, будучи членом Политбюро и Военного совета Ленинградского фронта, Андрей Жданов осуществлял государственное руководство на Северо-Западе России и в Ленинграде.

Ленинград к осаде был не готов. Запасов продовольствия в городе хватало лишь на месяц. Срочно заготовить хотя бы полугодовые запасы провианта для многомиллионного города в условиях войны было невозможно. Ежемесячная потребность города только в муке была 100 тысяч тонн.

Нужно было срочно искать пути в обход блокадного кольца. Единственная возможность — Ладога.

Из воспоминаний начальника ледовой службы Краснознаменного Балтийского флота Михаила Казанского:

«8 сентября 1941 года. …Начальника Гидрометеорологической службы Балтийского флота подполковника Г. Д. Селезнева вызвали в Смольный.

Андрей Александрович Жданов интересовался особенностями ледового режима Ладоги, задавал вопросы о том, как лучше организовать перевозки в периоды между ледоставами.

К началу войны озеро было достаточно хорошо изучено.

Однако, как ни полны были сведения о Ладоге, сейчас потребовалась информация иного характера. Нужны были надежные данные о прочности и устойчивости ледяного покрова, его способности выдерживать большие нагрузки. Полмесяца напряженной работы ушло на то, чтобы собрать все тогда известные сведения».

Через четыре дня по озеру прошли первые баржи с хлебом.

В декабре 1941 года город остался без отопления. Кроме того, сильные морозы уничтожили водоснабжение. Без воды остались хлебозаводы. Теперь жителям вместо скудного пайка стали выдавать горсть муки.

В первый же день, когда вместо хлеба блокадникам выдали муку, Жданов вызвал начальника химико-технологического отдела Всесоюзного НИИ витаминной промышленности Алексея Беззубова и начальника хлебопекарной промышленности Смирнова.

В кабинете Жданова на подоконнике лежал автомат.

«Если не будет рук, которые смогут крепко держать этот совершенный автомат, он бесполезен.

Хлеб нужен во что бы то ни стало», — говорит Жданов.

Неожиданный выход нашел адмирал Балтийского флота Владимир Трибуц. На Неве, вмерзшие в лед, стояли подводные лодки. Но река промерзла не до дна. Было решено сделать проруби и по рукавам насосами подлодок качать воду на хлебозаводы.

Через пять часов после совещания у Жданова хлебозаводы выдали первый хлеб.

По приказу Жданова для защиты от бомбардировок и постоянных артиллерийских обстрелов построили свыше 4000 бомбоубежищ.

Они способны были вместить до 800 тысяч человек.

Чтобы предотвратить эпидемии, которые не менее опасны, чем голод, по инициативе Жданова создавались бытовые отряды, в основном состоящие из девушек. В течение всей блокады они ходили по квартирам, убирали трупы, приносили еду тем, кто уже не мог встать. За 872 дня блокады отряды помогли почти 80 тысячам ленинградцев.

Жданов создал Комиссию по рассмотрению и реализации оборонных предложений и изобретений. Здесь обсуждались любые предложения, способные принести малейшую пользу осажденному городу.

Из воспоминаний академика Абрама Федоровича Иоффе:

«Нигде, никогда я не видел таких стремительных темпов перехода научных идей в практику, как в Ленинграде, в первые месяцы войны».
Из подручных материалов изобретали все — от витаминов из хвои до взрывчатки на основе глины.

Работать Жданову приходилось по 20, а иногда и по 22 часа в сутки. Эти тяжелые дни блокады не прошли бесследно. За эти три года у него было два инфаркта.

А на госпитализацию и лечение времени не было. И в таком состоянии Жданов не прекращал поездки на фронт и предприятия.

Из воспоминаний шефа московского бюро «Нью-Йорк таймс» Гаррисона Солсбери:

«Здесь он работал час за часом, день за днем. От бесконечного курева обострилась давняя болезнь — астма, он хрипел, кашлял… Глубоко запавшие, угольно-темные глаза горели; напряжение испещрило его лицо морщинами, которые резко обострялись, когда он работал ночи напролет. Он редко выходил за пределы Смольного, даже погулять поблизости…»

После развала Советского Союза Жданова и других сотрудников Ленинградского обкома и горкома обвинили в том, что они очень хорошо питались, буквально «обжирались», пока ленинградцы умирали от голода.

Якобы они ели пирожные, ананасы и прочие деликатесы. Все это не имеет ничего общего с действительностью.

Норма питания Жданова и его сотрудников в годы блокады регламентировалась очень жестко. Как и фронтовые командиры, они получали военный паек: не более 400 граммов хлеба, миску мясного или рыбного супа и небольшую порцию каши. К чаю давали один-два куска сахара.

Из воспоминаний шефа московского бюро «Нью-Йорк таймс» Гаррисона Солсбери:

«В Смольном была кухня и столовая, но почти всегда Жданов ел только в своем кабинете.

Ему приносили еду на подносе, он торопливо ее проглатывал, не отрываясь от работы, или изредка часа в три утра ел по обыкновению вместе с одним-двумя главными своими помощниками… Напряжение зачастую сказывалось на Жданове и других руководителях. Эти люди, и гражданские и военные, обычно работали по 18, 20 и 22 часа в сутки».

Ленинградская блокада была полностью снята лишь 14 января 1944 года.

По разным подсчетам за время блокады погибло 1,5 миллиона человек. 97% из них умерли от голода.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: сайт История.Ру

Камчатка, укрытая вулканами и сопками, в годы Великой Отечественной войны стала форпостом на Дальнем Востоке. На протяжении всех четырех лет войны этот полуостров находился в ожидании нападения Японии. И фронт, который был за тысячи километров от Камчатки, мог в один момент приблизиться вплотную.

Камчатка задолго до начала мировой войны тесно сотрудничала с Японией. Советскому Союзу приходилось серьезно конкурировать с более опытными японскими рыбопромышленниками, постепенно вытесняя их из отечественных вод. Тем не менее огромное количество простых рабочих Страны восходящего солнца продолжали трудиться на территории Камчатки.

Рыбный промысел и тесное соседство связало наши народы.

Но 22 июня 1941 года ситуация изменилась. Япония, как союзник Германии, автоматически становилась врагом СССР.

Война сделала Камчатку одновременно и глубоким тылом, и прифронтовой территорией.

На полуостров стали регулярно приезжать сотрудники госбезопасности из Москвы и Хабаровска. Оперативные группы чекистов работали на промыслах под видом сотрудников управления рыбной промышленности Дальнего Востока «Дальрыба». В эти группы были включены и пограничники, которые прекрасно знали местные условия и имели агентуру среди японских рабочих.

Во время подобной деятельности выяснилось, что в фирме «Ничиро», которая вела промысел, до войны работали в основном пожилые японцы, корейцы и айны. Накануне войны состав работников резко изменился. 70% составили рабочие в возрасте от 19 до 42 лет. Все они не просто выглядели как боеспособная армия, они ею и были, ведь в своих личных вещах они прятали военную форму. Это стало известно из донесений.

Скоро выяснилась еще одна интересная деталь. Переводчик Кацуюки рассказал, что перед отправкой на Камчатку вся администрация промыслов получила от директора фирмы «Ничиро» недвусмысленное наставление:

«Помните, что вам, возможно, придется выполнить великую миссию, которая возложена на наш великий народ — добиться закрепления своих законных прав на Камчатке, и если вас призовет великий Ниппон, то вы также храбро, как наши герои в борьбе с английскими торгашами, должны будете отдать свою кровь во имя установления нового порядка в Азии».

Формирование партизанских отрядов, истребительных батальонов и диверсионных групп на Камчатке началось с лета 1941 года. Создавались базы хранения оружия, боеприпасов, продовольствия, обмундирования, медикаментов.

Были организованы пять партизанских отрядов и пять истребительных групп.

Их подготовка и формирование прекратились лишь после Сталинградской битвы. После перелома в ходе Великой Отечественной войны стало понятно, что Япония не рискнет напасть на Советский Союз.

Как же строилась жизнь простых людей на Камчатке? В довоенные годы полуостров поставлял почти 400 тонн рыбы в год.

После начала войны требовалось увеличить вылов. Любой ценой. Но почти все мужчины ушли на фронт. Ловить рыбу должны были женщины. Женщины, которые никогда до этого не занимались подобным трудом и порой не знали о сложностях этой работы даже понаслышке.

Война диктовала свои условия, и те, кто учился на врачей, поваров и т.п., стали собираться в рыболовецкие бригады. Подобные бригады были только женскими, первое время их, как правило, возглавлял пожилой, опытный мужчина-рыбак.

В море приходилось выходить на кавасаки — маленьких деревянных суденышках со слабым двигателем.

Баркас бросало на волнах, поэтому, чтобы не перевернуться, работать приходилось близко к берегу. Ловили всю рыбу, которую могли поймать, — лосося, сельдь, камбалу, корюшку, треску. Ловили до тех пор, пока не падали от усталости.

В 4 утра женская бригада уже шла на лодке перебивать старые неводы, а в 8 утра принимались за другой вид рыбалки. Неводы девушки шили тоже сами.

Жили женщины прямо у воды, в холодных палатках. Было установлено круглосуточное дежурство на всех неводах. Одна рыбачка оставалась на берегу и всю ночь всматривалась в темную воду.

Когда море загоралось, вдруг вспыхнув блеском, — это означало, что идет косяк. Пора было будить бригаду и снова идти на лов. Ловили рыбу в любое время суток, в любую погоду и время года. Зимой вылавливали рыбу из-подо льда, с каждым днем увеличивая уловы.

Были зафиксированы уникальные рекорды, выходящие за грани человеческих возможностей, особенно женских. 5 мая 1943 года женская рыболовецкая бригада выловила за один день 10 тонн рыбы! А за одну ночь 7 мая — 50!

За четыре военных года женщины Камчатки выловили рыбы больше, чем за две предыдущие пятилетки. Только за 1945 год они поставили на рыбоперерабатывающие заводы 789 тысяч тонн рыбы!

Женщины заменили мужчин и на рыбоперерабатывающих предприятиях. Особенно тяжелые условия были на разделке рыбы. Рыборазделочные цеха строились для работы только в летние месяцы, поэтому имели лишь навес, стен не было.

На зиму пришлось сделать стены из наскоро сколоченных досок. И это при том, что температура на Камчатке зимой опускается до –40 градусов.

И в этих тяжелейших условиях женщины ставили рекорды, совершенно не поддающиеся сегодняшнему пониманию. В 1943 году Екатерина Лось обработала за смену 15 тонн рыбы. А в 1944-м другая резчица — 25 тонн. Это 6-7 тысяч рыбин!

Но цифры, какими бы огромными они ни были, не дают точного представления о том, что на самом деле приходилось испытывать этим женщинам. Сегодня, при полностью механизированном производстве, мы мало себе представляем, что такое разделка рыбы в 1940-е годы.

Разделочные цеха располагались на небольшом расстоянии от берега и были больше похожи на огромный, наспех сколоченный из неотесанных досок сарай.

Под навесом, во всю его длину был расположен стол, обитый жестью. Вдоль него, на расстоянии трех метров друг от друга стояли резчицы.

Справа от каждой лежало несколько ножей с короткими обоюдоострыми лезвиями. На руках — брезентовые рукавицы. По столу двигался поток рыбьих тушек весом 3-4 килограмма каждая.

Рыбу нужно было разрезать «на пласт», то есть со спины — брюшко должно остаться целым. Эти операции занимали секунды. Резчица ловила левой рукой ползущую по столу тушку.

Удержать ее невозможно — все скользкое. Она, толкая тушку, придавала ей нужное положение и резко двигала на себя. Движение рыбы останавливал удар ножа. Именно удар, наносимый со снайперской точностью. И дальше рыба ползет, разрезанная от кончика носа до хвоста.

Длина тушки 60 сантиметров. Только представьте, резчица одним ударом рассекала тушку длиной более чем полметра!

После одного удара нож поворачивает другой стороной — удар, и нож отбрасывается, берется другой. Два удара — и следующий нож отбрасывается. Один удар ножа по рыбе сразу затуплял его. Отброшенные ножи забирал рабочий-заточник и приносил готовые.

Ни одной паузы. Каждый этап отлажен до автоматизма. Шесть тысяч разделанных тушек за смену. Шесть тысяч точных ударов ножом. И так каждый день.

Женщинам пришлось взять на себя еще один фронт работ. Поставки продовольствия на Камчатку сократились почти в два раза.

Жителям полуострова нужно было заботиться и о своем пропитании. Посевная площадь в военные годы увеличилась в полтора раза. Но расширить территории для посева не самое сложное. Вырастить урожай на землях Камчатки, мало пригодных для сельского хозяйства, в здешнем суровом климате, — это была задача не из легких.

И тем не менее сегодня, глядя на сухие цифры статистики, понимаешь, что нет ничего невозможного. В 1940 году колхозы собирали по 3,5 тонны картофеля с одного гектара. А к 1945-му этот показатель вырос больше чем в два раза — до 7,3 тонны с гектара. Это тоже подвиг. Ежедневный подвиг в тылу, благодаря которому люди выживали.

И совершали этот подвиг женщины и дети. Больше в тылу этим заниматься было некому. И они наравне с другими жителями Советского Союза приближали Победу.

Материал подготовлен редакцией портала «ВП», 2020 год

Источник фотографий: Интернет-музей отечественного рыболовства